Об универсальных законах и творческой личности

Многих привлекает мир математики как мир объективный и универсальный, в котором нет неясностей, двусмысленностей, недоговоренностей, где любое утверждение либо истинно, либо ложно, притом истинность или ложность утверждения не есть функция времени, она не зависит от политических, экономических, идеологических и прочих обстоятельств.

– Вам, математикам, хорошо, у вас сумма квадратов синуса и косинуса равна единице при любом строе, – любил говорить мне в учительской коллега-историк, открывая газету с решениями очередного пленума или съезда.

Глубина и универсальность многих математических идей поражает. Ещё пифагорейцы пришли к выводу о числе, лежащем в основании мира, и вот – тысячелетия спустя вся наша цивилизация получает название «дигитальной», то бишь – «цифровой»….

Отчего же тогда столь ожесточённы наши споры по поводу смысла, содержания и целей преподавания математики ( и прежде всего – в школе)? Почему здесь всё не раскладывается так просто и однозначно на плюс и минус, на «истинно» и «ложно»? Почему искушение всеобщей прямолинейно понятой «математизации» всегда живо и всегда опасно?

Пожалуй, ответ на этот вопрос тоже можно найти в глубине веков, в истории человечества и в истории математики. Ведь ещё те же пифагорейцы потерпели поражение, пытаясь с помощью математического мышления выстроить рациональные модели человека и общества. Всеобщая правильность, алгоритмичность, порядок и регламент оказались прямой дорогой к тоталитарному обществу, и это нетрудно обнаружить в классических трактатах античности, в работах Платона.

В этих универсальных рациональных схемах не оказалось места живому творческому индивиду, свободному человеку, его свобода оказалась принесённой в жертву всеобщей «правильности» и порядку.

Ко всему ещё и известные кризисы математики и физики начала прошлого столетия выявили… существенное значение неопределённости и «классического хаоса», обнаружив тем самым границы классического математического мышления, не отменив при этом ни его достаточной универсальности, ни – главное – его красоты.

Так что ничего нам не остаётся, как продолжать спорить о красоте и рациональности, о порядке и хаосе, о творчестве и регламенте.

Ведь именно в этом суть разговоров и споров вокруг ЕГЭ, вокруг количества и качества современного образования, критериев оценивания и диагностики, воспитательного потенциала уроков математики, смысла и практики исследовательской работы школьников, вокруг необходимости включения в школьный курс задач практического (и даже регионального!) содержания и даже влияния влюблённости и других фактов личной жизни математиков на их жизнь и научные открытия – всего того, что вы найдёте в этом номере нашего журнала.

Евгений Бунимович