«Мы встаем из наших окопов за наших детей…» Духовно-нравственное воспитание: предмет, содержание и будущее наших детей (г. Курск)

Автор: Владимир Меньшиков, доктор педагогических наук, профессор, член редакционного совета журнала «Духовно-нравственное воспитание», заведующий кафедрой теологии и религиоведения, Курский государственный университет, г. Курск

Тип статьи: духовно-просветительская

Страницы: 3–25

Ключевые слова: духовно-нравственное воспитание, предмет духовно-нравственного воспитания, содержание духовно-нравственного воспитания, условия реализации духовно-нравственного воспитания

Аннотация статьи: В лекции, прочитанной для учителей основ православной культуры, обосновываются фундаментальные идеи жизненной необходимости преподавания православной культуры в современной российской школе. 

Чтобы понять, насколько важна сегодняшняя тема, задам два элементарно простых вопроса: «Нужно ли духовно-нравственное воспитание в современной школе?» Конечно, вы cкажете: «Нужно!». И едва ли кто будет спорить с этим. Разве уже совсем непутевый учитель. Но его и к детям близко не подпустят.

А если я спрошу: «А возможно ли сегодня в нашей школе духовно-нравственное воспитание?», то я не получу столь же однозначный ответ. Давайте теперь подумаем почему? Я буду говорить предельно просто, поскольку мы все здесь профессионалы, все изучали педагогику, и нам ничего усложнять не надо.

Прежде всего, хотелось бы сказать, что сегодня воспитание невозможно. Конечно, такой ответ у большинства из вас вызовет откровенное недоумение: а что мы делаем?

А чтобы ответить на вопрос: «что мы делаем?», мы должны понять, что после разрушения Советского Союза в нашей стране разрушилось и воспитание. Оно разрушилось как целостное явление, как жизненный феномен. Это аналогично тому, как разрушилось воспитание после падения монархической России. Рухнул строй, и рухнуло воспитание. И необходимо было создавать другое воспитание. И его создали. Я не говорю: оно хорошее или плохое. Его создали. А после развала Советского Союза разрушилось и советское воспитание.

И вот сегодня, как и после 1917 г., нам надо вновь создавать новое воспитание, создавать саму основу воспитания.

1. Предмет духовно-нравственного воспитания.

Каким должно быть новое российское воспитание? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны вспомнить, что для того, чтобы было возможно воспитание, необходимы как минимум два компонента: во-первых, предмет воспитания, помните главный труд К.Д. Ушинского «Человек как предмет воспитания»; во-вторых, содержание воспитания.

Поэтому, когда мы говорим о воспитании в целом, тогда мы говорим, что предметом воспитания является человек, а средством – все содержания воспитания; когда же мы говорим об отдельных сторонах воспитания, то имеем в виду ту или иную сторону человека и соответствующее содержание. Например, мы говорим физическое воспитание, и понятно, что мы имеем в виду – телесную сторону человека, те или иные телесные характеристики: и соответствующее содержание, соответствующие средства: ходьба, бег, плавание и т.д. Когда мы говорим интеллектуальное воспитание, то ясно, что мы целенаправленно развиваем мышление посредством науки. Когда мы говорим эстетическое воспитание, то мы формируем образное мышление, а содержанием его развития является искусство.

Конечно, вы скажете: «А формы и методы, т. е. то, что мы сегодня называем технологиями?» Но это уже вопрос второй, хотя чаще всего в педагогических, а еще больше в психологических, исследованиях именно ему отводится главное место. И это тоже не случайно. Ведь важна не только истина, но и важно то, как ее передать.

И конечно, не менее важно, кто ее передает. У Гоголя есть очень глубокая мысль: беда не в том, что говорили не истину, беда в том, что истину говорили уста неосвященные. Поэтому, действительно, очень важна истина, но очень важно и как ее передать, и кто ее передаст.

Но исходно важна истина. Потому что если ее не будет, то и передавать будет нечего. Поэтому остановимся на первых двух позициях – предмет и содержание.

Итак, давайте определим предмет духовно-нравственного воспитания. Вы скажете: «А можно ли соединить эти понятия?» Хорошо, давайте разведем эти понятия, и скажем, что мы отдельно воспитываем человека нравственно и отдельно духовно.

Итак, в случае нравственного воспитания, мы формируем нравственную сферу человека: нравственное сознание и поведение, а также нравственное отношение. Но с помощью каких средств? Ответ в нашей классической педагогике уже есть: с помощью освоения нравственных понятий и норм нравственного поведения и нравственных отношений.

И хотя с формальной точки зрения такой ответ достаточно правилен, но фактически он недостаточен, потому что при этом ответе уходит смысловое начало нравственного воспитания, а оно-то и является определяющим, так как без него нравственного воспитания не будет.

Но останемся пока при формальном ответе и будем считать, что и здесь мы решили главные вопросы: и что мы формируем, и с помощью какого содержания мы формируем.

Давайте теперь ответим на вопрос: «А что мы формируем в процессе духовного воспитания?» И вот здесь мы сталкиваемся с тем, что ответить на этот вопрос не так легко. Очень часто не отвечает педагогика на этот вопрос. Например, у В.А. Сухомлинского на каждой странице его книг встречаются слова «духовное развитие», «душа ребенка», «духовный мир ребенка». А что это? Ответ у В.А. Сухомлинского мы не найдем. Во всяком случае, я не уверен, что ответом можно считать такие утверждения: «Сфера человеческого – первоисточник культуры моральной, основа духовной культуры» [1, с. 177]

На самом деле – ответ на этот вопрос содержит богословие. Оно четко говорит: мы формируем душу человека, или дух человека. Как вы знаете, в богословии эти понятия не редко различаются, чаще всего дух понимается как высшая часть души, а душа – обозначает ту область явлений, которая в современной психологии называется психикой. При этом, если в современной науке психика понимается как функция тела, человеческого мозга (я сейчас не говорю как понимается эта самая функция – она может пониматься и очень грубо, и очень тонко, но функция есть функция), то богословие понимает дух, душу как самостоятельную онтологическую реальность. Да, органично взаимосвязанную с телом, но самостоятельную реальность.

И вот здесь мы и сталкиваемся с самой большой проблемой: многие и многие ученые скажут: «Да нет никакой души, есть психика, есть функция». Но если нет души, нет духа, то невозможно духовное воспитание! Если нет предмета воспитания, то что мы формировать будем?

Значит сегодня, вот здесь мы должны ответить на вопрос: «А есть ли на самом деле душа?» Да, я понимаю, что на этот вопрос уже сотня поколений мыслителей отвечала. Но что делать нам, если мы вновь вынуждены отвечать на этот вопрос? Ведь мы этой самой проблемой сейчас занимаемся и отвечать на этот вопрос обязаны и решать: есть ли душа или ее нет?

Итак, как можно ответить на этот вопрос? Во-первых, мы должны понять, что этот вопрос лежит прежде всего не в ответе на вопрос: есть ли душа, дух у человека, а в ответе на вопрос: «Есть ли Бог?» Потому что если есть Бог – то есть и душа у человека: эти явления по существу однопорядковые.

Итак, есть ли Бог? Нам говорят, Бога нет, потому что наука доказала, что Его нет. Но возникает вопрос: «А какая наука это доказала: математика, физика, химия, биология и т.д.? Что исследуют эти науки? » Количество, тела, вещества, жизнь. Как из факта наличия количества, тел, вещества, жизни, следует, что нет Бога? Кто может ответить? Это равносильно, как если бы из того факта, что мы сейчас находимся в актовом зале, я бы сказал, что в университете нет конференц-зала. Но ведь из факта наличия в университете актового зала вовсе не следует, что у нас есть или нет конференц-зал. Чтобы ответить есть или нет конференц-зал, я должен исследовать есть или нет в университете конференц-зал. И на основании этого исследования ответить: есть у нас в университете или нет конференц-зал.

Следовательно, наука не может ни доказать, ни опровергнуть существование или несуществование Бога. Для того чтобы ответить на этот вопрос наука должна стать богословием, а это уже совсем другая сфера познания.

Вы можете сказать: «Но ведь есть же научный атеизм». Но назовите атеиста, который бы доказал отсутствие Бога? Фейербах. Его за научный авторитет даже Маркс и Энгельс не держали. При этом они сами, позиционируя себя как атеистов, на эту тему почти ничего не писали. Ленин же дальше политических заявлений: «Религия – это буржуазные, поповские выдумки», в этом вопросе вообще никуда не пошел. Ну не знал Ленин богословия.

Вы скажете: «многие ученые – атеисты, и хорошо работают, будучи атеистами». Да, они атеисты, пока работают в своих областях, в параметрах своих научных областей. Да, есть жизнь, я ее изучаю. Но кто сотворил – жизнь? Здесь наука молчит! Вот в чем дело. Или говорят, что все само собой сотворилось, или природа все сотворила. Но если мы продолжим размышлять, то вслед за многими поколениями мыслителей придет к выводу, что кто-то все это сотворил. Кто? Во всяком случае, – не природа!

А теперь вернемся к душе. На первый взгляд отвечать на вопрос о душе очень трудно. А на самом деле не так уж и трудно. Достаточно просто вдуматься в язык. Вот мы говорим: «душа тоскует, душа болит». Мы можем сказать: «интеллект тоскует, мышление болит»? Или другое. Мы говорим: «Живут душа в душу». Мы можем сказать: «Живут психика в психику!»

Конечно, вы скажите: «Ну мало что есть в языке». И вот здесь мы опять с вами выходим на фундаментальную проблему – проблему понимания языка. Если мы с вами будем понимать язык так, как его стали понимать с эпохи Просвещения, начиная с Гоббса, Локка, то тут все ясно и понятно: язык – это система условных знаков, о которой договорились между собой люди – знаменитый объяснительный теоретический принцип эпохи Просвещения, – принцип договора.

Конечно, если взять такой подход за теоретическую основу анализа языка, то мы вполне можем сказать: «Ну вот ошиблись с этим самым языком, не о том договорились на Руси в XIV–XV веках. Или неправильно договорились. Науки тогда еще не было, и наши предки не знали, что души нет, не те слова выдумали, да так и осталось «душа тоскует», «болит», «живет». А вот теперь мы можем договориться, чтобы и самого понятия «душа» в языке не было. И проблемы не будет. Нет понятия – нет проблемы».

А если не договоримся? Если поймем, что язык это не система условных знаков, а живая духовная реальность, данная человеку вместе с душой. Помните в Евангелии: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог.». И вот тогда становится понятным, что язык это не система условных знаков, а сама духовная жизнь народа. Так как это и понимали великие филологи России XIX в. К.Д. Ушинский, Ф.И. Буслаев, А. А. Потебня и др.

И тогда становится понятным, что язык как духовный орган народа включает в себе всю жизнь народа, и отражает всю природу народа, всю историю народа, всю его философию, всю его культуру. И значит прав К.Д. Ушинский, который писал: «Не условным звукам только учится ребенок, изучая родной язык, но пьет духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова» [2, 558]. И значит, когда народ говорит, что «душа тоскует», «душа болит», значит это так и есть на самом деле. Не ошибается здесь язык народа.

Вы скажите, но ведь это же афоризм. Мало ли в языке афоризмов. Давайте продолжим думать. Вот у человека нет крыльев. И разве кто-то скажет: у меня болят крылья. Вы где-то это выражение встречали? Начиная с былин и сказок?

А вот душа действительно болит. И болит так, что мы с вами уже в положении Римской империи последних веков ее существования оказались. И даже неизвестно, кто в лучшем положении вообще-то был! Вот мы все время говорим: зверства сталинщины, зверства сталинщины. Но сколько погибло, было расстреляно во время правления Сталина? По разным оценкам более 800 тысяч человек. Много? Да, много! Это два наших Курска. А теперь давайте посмотрим на наши времена. Времена сверхдемократичные, сверхсчастливые, и т.д. и т.п. И давайте подумаем об элементарной статистике.

Как вы знаете, в нашей стране, а живем мы с вами, если верить телевизору, в стране демократической, за всю историю России такой демократии не было: в год от алкоголизма умирает более 900 тысяч человек, от наркомании – более 100 тысяч человек, от самоубийств – более 70 тысяч человек, и дальше можно продолжить это список. И я думаю, что если продолжить этот счет, то получится, что только за один год у нас по духовным причинам людей погибает в два раза больше, чем за все правление Сталина. За один год – четыре Курска. Это вам не зверства сталинщины. Это – демократия!

Так что же получается? А получается то, что души нет, а от духовных болезней людей гибнет в два раза больше, чем за все правление Сталина. Или вы скажете: «Ну это тогда смерти были, а сейчас…» Ну тогда скажите: «Почему смерть на лесоповале в ГУЛАГе – это всемирное горе, более того, здесь можно только немецкое слово «Weltschmerz», «всемирная скорбь» употребить, а смерть возле мусорки – это вселенское счастье? Кто ответит на этот вопрос?»

Однако самое страшное состоит в том, что если о смертях на лесоповале мы с утра до ночи кричим – я имею ввиду наши СМИ, то смерти около мусорки мы даже не замечаем. И это при таких масштабах жертв! И здесь пора задуматься: Разве только СМИ в этом виноваты?

Нет, конечно. Сама сущность духовной болезни и смерти состоит в том, что ни первая, ни вторая не замечаются вообще. Любой кризис замечается, где-нибудь «птичий грипп» появился, от которого умерло 10 человек, и весь мир по тревоге поднят, по всему миру карантин объявлен. Где-то что-то загорится, и со всей России пожарные экипажи стягиваются. Болельщики подрались – полиция тут как тут. А при духовной болезни ни единичные, ни массовые смерти не замечаются. В России полтора миллиона человек ежегодно гибнет, и говорить об этом не то что не принято, а даже об этом не задумывается никто. Ну в лучшем случае сделают видимость великой борьбы, в лучшем случае скажут, что в этом году алкоголизм в стране снизился на 10 процентов, наркотиков на 20 процентов больше перехватили. Вот и все.

Конечно, кто-то может махнуть рукой, и сказать: «Ну, это Россия. В ней люди никому не нужны».

Но в том то и дело, что это не российская картина, это всемирно-историческая картина. Римская империя уходила на глазах в небытие. А что римляне? Они смотрели на свой уход из жизни примерно с таким же равнодушием, с каким киты смотрят на гибель своих детенышей. Но киты ладно. У них мозги слабо работают. Пока дойдет. А люди? Почему люди не реагируют на свою гибель при духовных болезнях?

А потому и не реагирует, что при духовной болезни, что общество, что человек этой болезнью охваченные, не замечают этой болезни. Как при радиации. Нет ни запаха, ни цвета, ничего нет. Но если человек получил смертельную дозу, то шансов на жизнь у него нет. А так все хорошо.

Итак, получается, что все-таки есть душа. И более того, оказывается, что она очень специфически болеет. Безболезненно. Хотя бывает и очень болезненно. Не приведи Господи, переживать духовные боли. Лучше зубную боль терпеть.

И все-таки большинство духовно больных людей никакой боли не испытывают. И уходят из жизни медленно и спокойно, даже не пытаясь вырваться из своего состояния. Во всяком случае, если общество или человек не осознают свое катастрофическое состояние и не пытаются преодолеть духовно-нравственную болезнь, то они гибнут.

А что значит преодолеть духовно-нравственную болезнь? Это значит решить двуединую задачу: с одной стороны, сформировать человека способного духовно развиваться, а с другой – сформировать человека не восприимчивого к любому злу, если более точно, ко греху, сформировать в человеке духовно-нравственный иммунитет. А это и есть прямая функция духовно-нравственного воспитания.

2. Содержание духовного развития.

Итак, мы определили, что душа есть, и ее необходимо формировать, для чего и нужно духовное воспитание. Но теперь встает, может быть, еще более важная проблема: а на каком содержании душу формировать?

И вот здесь споров еще больше. Здесь очень многие люди любой материал готовы предложить. А на самом деле любой материал и не подойдет. Вернее, подойти может любой материал, но толку от него будет мало.

Формирование каждой стороны человека требует своего оптимального содержания, своего оптимального материала. Вот простой пример. Допустим, мы захотим воспитать человека физически с помощью чтения. Мы его физически сформируем? Наверное, что-то и получится из такого воспитания. Но далеко не то, что надо. Точно также есть свое оптимальное содержание и для интеллектуального воспитания – наука. По крайней мере, человечество ничего лучшего не придумало. Оптимальное содержание эстетического воспитания – искусство.

Конечно, из этого вовсе не следует, что тот или иной вид воспитания должен ограничиваться сугубо одним, своим содержанием. Уже с древних времен известно, что существует взаимодействие всех сфер культуры и одна сфера влияет на другую, и очень сильно. Это совершенно правильно. Но это не отменяет главное утверждение: есть базовое содержание образования для той или иной стороны человека, а есть дополняющее, которое также не в коей мере не должно игнорироваться.

И вот теперь мы должны понять – а каково оптимальное содержание в духовно-нравственном воспитании человека. И вот здесь мы опять будем говорить отдельно о содержании духовного и нравственного воспитания человека.

Какое содержание оптимально для духовного воспитания? Конечно, религиозная культура. Человек должен для своего духовного развития жить в пространстве религиозной жизни, точно так же, как для того, чтобы развиваться телесно, он должен взаимодействовать с физическим миром.

Естественно, следует вопрос – и какая религия должна стать содержательной основой духовно-нравственного воспитании? И столь же естественно мы должны ответить – православие. (Разумеется для ряда российских регионов их традиционные религии: ислам, буддизм, иудаизм).

Конечно, вы можете спросить: «Почему именно православие должно быть содержательной основой духовно-нравственного воспитания в России, а не язычество! Ведь язычество еще более древняя духовно-нравственная традиция России?» Ответ нам дал почти тысячу лет назад митрополит Киевский Илларион:

«И уже не идолослужители зовемся, но христиане;

не без надежды уже пребываем,

но уповаем на жизнь вечную.

И уж не капище сатанинское городим,

но Христовы церкви зиждем.

Уже не даем на заклание бесам друг друга,

но Христос за нас идет на заклание,

и дробим он в жертву Богу и Отцу.

И уже не жертвенную кровь, вкушая, погибаем,

но Христову пречистую кровь вкушая, спасаемся.

Все страны благий Бог наш помиловал,

и нас не презрел – восхотел и спас нас,

и в разум истинный привел.

И в пустой, пресухой земле нашей,

идольским зноем иссушенной,

внезапно потек источник евангельский,

питая всю землю нашу». [3, с. 63].

Исходя из ответа митрополита Иллариона, уместно спросить: «Ну что, – теперь нашим детям вновь служить бесам, если мы в качестве содержательной основы духовно-нравственного воспитания возьмем язычество?»

А нужно ли вообще опираться на религии, игнорируя вывод эпохи Просвещения, что с помощью науки можно не только интеллектуальные задачи решать, но и нравственные. В качестве примера подобных рассуждений можно многих цитировать. И на Западе, и в России. Я хочу процитировать В.П. Вахтерова, который писал: «…Чем выше будет умственное развитие ребёнка, тем он будет объективнее. Особенность ума – «объективность». Недостаток умственного развития и недостаток сил – вот главная причина эгоизма ребенка» [8, с. 115].

Не могу не упомянуть еще одну мысль Василия Порфирьевича: «Когда гений формулирует бесспорные общественные идеалы, а всеобщее образование и воспитание сделает их достоянием всех народных масс, то каждый будет создавать этот идеал, и он станет руководящим принципом поведения каждого. У каждого будет сознание не только своего «я» с его интересами, но ещё и сознание целого, сознание общих идеалов и стремлений. Таким образом, каждый будет не только благородным свидетелем совершающихся событий, но еще и творцом событий» [8, с. 137]. Невольно напрашивается вопрос: если Сам Господь сформулировал не те идеалы, то кто же может их лучше сформулировать. Какой гений? Или гений может сказать что-то более истинное, чем сам Бог?

Но это к слову. А в логике наших размышлений мы должны сказать, что человек не может нравственно формироваться только знанием. Как тут не вспомнить К.П. Победоносцева, который писал: «Школа учит читать, писать и считать, но, в нераздельной связи с этим, учит знать Бога и любить его и бояться, любить Отечество, почитать родителей. Вот сумма знаний, умений и ощущений, которые в совокупности своей образуют в человеке совесть». Это ли не ответ В. П. Вахтерову.

И глубочайший смысл ответа К. П. Победоносцева состоит в том, что наука может решать только свои задачи. Ну не может наука заменить ни Пушкина, ни Блока. И нравственные нормы нельзя заменить биномом Ньютона. Так что для нравственного развития оптимальным содержанием является религиозная культура. И вот почему. Нравственность остается нравственностью до тех пор, пока ее нормы, ее законы, ее заповеди носят характер абсолютных норм и заповедей, пока они несут в себе значение вечности.

А это – есть религиозные нормы, законы, заповеди. И при этом они абсолютны, не потому, что это религиозные заповеди сами по себе, не потому что их религия сформулировала, а они абсолютны, потому что они абсолютно истинны. «Чти отца твоего, и мать твою, и благо тебе будет и долголетен будешь на земле». Это абсолютный закон, потому что это абсолютная истина. Причем не вообще истина, а истина очень конкретная и очень жесткая, истина прямого действия: все народы, которые почему-то не вышли на эту заповедь или отказались от нее, перестали существовать.

Вот что значит абсолютная религиозно-нравственная заповедь или норма.

Чтобы понять, насколько религиозные заповеди абсолютны, я приведу еще один очень простой пример. Вы знаете, что сегодня идет много споров об идеале, о модели семьи. И очень любят опровергать христианский идеал семьи как нечто устаревшее. Но … В том-то и дело, что норма есть норма. И она и есть истинный идеал. Простой пример. Норма, а значит идеал температуры человеческого тела –36,6 градуса. Правильно? А теперь, давайте подумаем: как все узко, как все не творчески. 36 и 6. И все. Ведь куда лучше было бы, если бы температура человеческого тела скакала, скажем, от нуля до 100 градусов. Как бы хорошо человеку жилось! Но любому ясно, градус выше – градус ниже – это болезнь. Правильно?

А теперь вернемся к семье. Дело в том, что и для семьи есть своя норма – моногамная семья. Эта норма была дана первым людям в раю. Потом она была нарушена, а во многих случаях и забыта. Даже сам еврейский народ не очень хранил эту норму. Мы знаем, что Моисей разрешил евреям давать разводное письмо своим женам. Но Иисус Христос, Господь и Бог наш, как мы помним, сказал, что истинной семьей является только моногамная семья. Узко? Конечно!

Но вот что интересно. История сохранила только те народы, которые сохранили моногамную семью. А кто сомневается, пусть опять вспомнит Римскую империю. Не стало суровой моногамной римской семьи и не стало римского народа. Вот такая правда жизни получается. А получается это потому, что человек живет не только по законам материальной, но и духовной, и нравственной жизни.

И горе человеку, если он переступает законы духовной, законы нравственной жизни.

Но вернемся к семье. Ведь Новый Завет еще говорит и то, что семья – это «домашняя церковь». А это значит, что семья спасается не только своими силами, не только потому что в ней все правильно живут – это безусловно нужно, но этого недостаточно. Когда говорится, что «семья домашняя церковь», то здесь подчеркивается вот какой самый главный момент: церковь живет не только своими силами, но прежде всего тем, что во главе нее стоит Иисус Христос, и значит Церковь живет благодатью Божией. Так и семья. Во главе семьи, если семья – «домашняя церковь», стоит Иисус Христос, и значит, семья спасается не только своими силами, но и благодатью Божией. Так что норма семьи, данная нам христианством, – это есть истинная норма семьи – все остальное отступление от нормы.

«Как?» – воскликнут многие и многие. «Нельзя на религии воспитывать, потому что мы многоконфессиональная страна, потому что мы светское государство». И т. д. и т. п. Ну хорошо: «Нельзя! А на чем можно?» Нам скажут: «Не на религиозных началах надо строить нравственное воспитание, а на общечеловеческих ценностях».

Ну что ж, давайте подумаем, что такое общечеловеческие ценности? Я сразу же исключаю из числа общечеловеческих ценностей то, что сегодня навязывается России, российскому обществу под этим названием: это всякого рода безнравственность, преступность, это культура всякого рода меньшинств, которую иначе как мерзостью перед людьми и Богом и назвать нельзя, но которую нам очень усиленно навязывают, да еще и требуют, чтобы мы это все приняли за общечеловеческие ценности. И это ведь не только слова. На моей памяти через министерство образования России прошло несколько видов воспитания, один другого хуже: например, воспитание от разных религиозных сект, вроде пресловутой секты Муна и им же несть числа; сексуальное воспитание; валеологическое воспитание; гендерное воспитание; медиумное воспитание. При этом нас уверяли, что никак без этих видов воспитания наши дети не воспитаются.

Сколько нас убеждали и убеждают, что без сексуального воспитания Россия не проживет и ее дети не воспитаются. Но ведь ввести это самое воспитание равнозначно тому, что с детских садов ввести курс культуры пития. Каких мы воспитаем детей? Ясно, что алкоголиков воспитаем. Так же и здесь. А кто сомневается, пусть вспомнит американскую школу, которую сексуальное воспитание к такому аморализму привело, что даже такой «друг морали и нравственности» как Билл Клинтон, будучи президентом США, по всей Америке отменил сексуальное воспитание.

Словом, очень часто сталкиваясь с общечеловеческими ценностями, которые навязываются нам, мы имеем дело с элементарным шулерством и обманом. Ну не могут ценности каких-то очень специфических меньшинств быть общечеловеческими ценностями. А если они становятся общечеловеческими ценностями, то это свидетельствует только о том, что само общество в такое состояние вошло, что его ждет, в лучшем случае, судьба Древнего Рима. И это в лучшем случае. В худшем – Содома и Гоморы.

Итак, нельзя принимать разрушительные ценности за общечеловеческие ценности. Мы должны все это понимать и не принимать шулерство за истину. Да, – и слава Богу! – пока и не принимаем!

«Но ведь если истину используют, чтобы обманывать, это не аргумент против истины». Правильно. Тогда давайте поймем: а что же такое собственно общечеловеческие ценности? И прежде всего нравственные?

Первое значения общечеловеческих ценностей – это ценности, которые исторически лежали в основе всей человеческой культуры. Например, праязык. Современная филология сегодня уже может дойти до праязыка. Но можно ли на таком праязыке построить современное филологическое образование? Едва ли! А на пранравственности, прадуховности можно построить современную нравственность? Духовность? Опять же нет. Хотя реально они и являются общечеловеческими ценностями в прямом смысле этого слова.

Второе значение. Общечеловеческие ценности – это ценности, признанные и понятные всему человечеству. Например, философия Аристотеля и Платона, Цицерона и Сенеки, Будды и Конфуция? Но можем ли мы по этике Платона или Аристотеля построить современную этику? Можем? Ну, тогда давайте вместе с Аристотелем поразмышляем, кто такой раб? И кто у нас, скажем, в классе будет рабом! Конечно, мы прекрасно понимаем, что это устаревшая часть философии Аристотеля, и не за то Аристотель ценится. Конечно, не за то. И в своем этическом учении Аристотель не только о рабах говорил. У него столько прекрасных этических идей есть. Более того, этика Аристотеля просто намного уровней выше той этики, которую нам навязывают современные российские СМИ. Но давайте объединим все лучшее, что было у Аристотеля, у Платона, у Конфуция, у Сенеки и т. д. И что мы получим? Ясно, какую-то галиматью. А чтобы выстроить их в нечто единое, нечто целое нужно реальное единое основание. Таким единым основанием может быть какая-то этическая система! Какая?

Одним из тех великих мыслителей, который ставит перед собой и даже решил эту проблему, был И. Кант. Ну и как он решил эту проблему? Давайте спросим себя: «А есть ли в мире хотя бы один человек, хотя бы один философ, который живет по этике Канта?»

В-третьих, это ценности, присущие всему человечеству, как, например, добро, справедливость и т.п. Легко понять, что это этические категории, дистиллированные до их всеобще предельных абстракций. Естественно спросить: «А как эти понятия будут работать в живом воспитательном процессе?» Ответ очевиден: «Во-первых, никак. Общерыба, рыба вообще – это хорошая теоретическая конструкция. Но в ней есть один недостаток – она нигде не плавает: в речке плавают караси и окуни. Поэтому построить на такого рода ценностях воспитание – это все равно, что построить современную промышленность на вечных двигателях. Возможно, построить промышленность на вечных двигателях? Теоретически, да! А практически?

Значит, пришло время и в воспитании сказать: не нужно изобретать вечные мертвые двигатели воспитания.

Но если эти ценности не могут быть главным реальным содержанием, то они, будучи предельно абстрактными понятиями, могут выступать своего рода критериями нравственности. Т. е. не столько реальным содержанием, развивающим духовно-нравственную сторону человека, сколько критерием этого содержания.

В четвертых, и это самое важное значение общечеловеческих ценностей – это этические ценности, на которых покоится взаимодействие разных народов между собой. Это реальный факт, который мы не можем отрицать. Действительно, на первый взгляд, кажется, что это и есть высший уровень нравственных ценностей, подобно тому, как в области права международное право считается приоритетным (при условии, что оно признано таковым тем или иным суверенным государством).

Конечно, мы можем сказать и о том, что в основе общечеловеческих нравственных норм лежат религиозные нормы, начиная с его важнейшей заповеди – не убий. В этой связи очень важен такой момент: если мы возьмем нравственные заповеди мировых религий, то, не смотря на свою исходную духовную религиозную разность, даже противоположность, в нравственных нормах они достаточно близки друг другу.

Почему это так? Просто, скорее всего потому, что, если задача решается разными способами, но решается правильно, то ответ получается одинаковым. И он заключается в том, что религиозные нормы дают нам вечные истины. А общечеловеческие нормы – это нормы установленные и устанавливаемые человеком на протяжении всего его истории и есть такой консенсус. Но это не абсолютная истина. Вот что важно.

Таким образом, в общее нравственное содержание входят и общечеловеческие ценности, и национальные, и корпоративные и т. д. Реально они представляют собой целую систему. Но в основе этой системы лежат религиозные ценности. Словом, – это целая иерархическая система, в основе которой лежат религиозные ценности. При этом реальной живой содержательной основой современного духовно-нравственного воспитания может быть, прежде всего, религиозная культура. И поэтому вместе с К. Д. Ушинским мы должны сказать: «Для всего христианского мира высокое и святое, несмотря на кажущуюся свою неопределенность, есть самое определенное убеждение нашего века»[4, 28].

Всякое другое содержание превращает духовно-нравственное воспитание в нечто безжизненное и формальное. Чтобы доказать это, я хочу обратиться к истории и напомнить о проблеме, которую на переходе между XIX и XX веками поставил известный американский историк педагогики П. Монро, писавший: «Одно из течений нынешнего времени порождает и вместе с тем разрешает важную педагогическую проблему. Полная секуляризация школ привела к совершенному исключению религиозных элементов из общественного воспитания и в большинстве случаев к прекращению изучения или даже к изгнанию из школ Библии и всей религиозной литературы… Перед учителем теперь задача вполне аналогичная с задачей, сформулированной греческими философами – сформировать характер с помощью преимущественно рационалистического и исключающего традиционный религиозный элемент образования» [5, 28].

Как видим, проблема сформулирована более чем четко: создать систему воспитания не на христианском содержании. Попробуем теперь ответить на вопрос: а удалось ли это сделать?

Ответ мы найдем у другого американского педагога, президента Гарвардского университета Д. Бока, который пишет, что в первой половине века нравственное начало было очень сильным в американских колледжах. Однако с середины XIX в. происходит резкое падение нравственности, что объясняется падением религиозного начала в общественной жизни и в образовании. Падение было таково, что «ко времени Второй мировой войны нравственный климат колледжей ХIХ в. исчез из научных заведений» [6: 69].

Описав то, к каким страшным последствиям привел аморализм американскую высшую школу, он описывает также и те колоссальные усилия, которые предпринимаются, чтобы преодолеть его. Но каков результат этой громадной деятельности? Вот ответ: «Попытки укрепить нравственные стандарты и гражданские добродетели – хотя и более заметные, чем прежде – продолжают оставаться случайной и малоэффективной затеей» [6: 96–97].

Итак, если быть предельно честным, нельзя не видеть, что проблема, которую ставили весьма четко с конца XIX в. по-прежнему остается неразрешенной проблемой. Почему же ее до сих пор не удалось разрешить? Что стоит за этим: случайность или глубокая закономерность?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны, обратиться к истории и спросить: а было ли воспитание в древнегреческом и древнеримском образовании? Да, Западная Европа с XIV в., взявшая за идеал Древнюю Грецию и Древний Рим, на протяжении веков сделала все, чтобы доказать, что там было воспитание.

Вот что говорил Г. В. Ф. Гегель, будучи ректором классической гимназии в Нюрберге о древне-греческом воспитании, когда выступал перед родителями своих учеников: «И вот самый благородный питающий материал в самой благородной форме – золотые яблоки в серебряных чашах – содержится в произведениях древних и несравненно в большей степени, чем в любых других произведениях какого-либо времени и нации. Мне достаточно напомнить лишь о величии их образа мыслей, об их пластической, свободной от всякой моральной двусмысленности добродетели и любви к отечеству, о величии их деяний и характеров, о многообразии их судеб, обычаев и расположении духа, чтобы оправдать утверждение, что ни в каком материале образования не было объединено так много превосходного, удивительного, оригинального, многостороннего и поучительного» [7, с.404]. И в этом были согласны лучшие умы Европы, а Гегель, безусловно, к таким умам принадлежит.

Но ведь не создало древнегреческое и древнеримское образование полноценной системы воспитания. И даже попытки деятелей эпохи Просвещения, даже Гегеля показать, что там было воспитание, совершенно неудачны. Да, Древняя Греция и Древний Рим, для всех деятелей эпохи Возрождения и Просвещения, и для Гегеля в том числе, были землей обетованной. Но едва ли их представления соответствовали реальности. Да, Греция дала великих героев, но эти герои жили в героическое время, еще до того как сложилось всем известное древне-греческое образование. А имело ли классическое греческое образование воспитание? А римское? Да, значение воспитания в Древней Греции и Древнем Риме не отрицает никто. О необходимости его писали Платон и Аристотель, Квинтилиан и Сенека. Но воспитания в этих системах образования не было. И то, что там не было воспитания – это не случайность; это закономерность. Почему же реального воспитания в этих системах образования не было?

А для этого нужно было религиозное содержание. А его ни в школах Древней Греции, ни Древнего Рима и не было. Древняя Греция и Древний Рим – это общества, где духовное начало, скорее всего, на поздних этапах их развития, отсутствовало вовсе. А вместе с ним отсутствовала и нравственность.

Духовно-нравственное воспитание же на пространстве Римской империи начало создаваться как нечто абсолютно необходимое, когда пришло христианство. Что же сделало христианство или что дало христианство такого, что духовно-нравственное воспитание не только стало возможно, а оно стало необходимо в школе.

А для этого, во-первых, потребовался христианский взгляд на человека, понимание того, что человек имеет душу бессмертную, понимание того, что самое главное для человека спасение его души, что «нет никакой пользы человеку в том, что если он весь мир приобретет, а душе своей повредит» (Мф16,26). И жизни, такому идеалу соответствующей, и стала христианская жизнь, а ее организовывала христианская Церковь. Христианство перестроило древнегреческую и древне-римскую цивилизацию, в новую цивилизацию, христианскую цивилизацию. А в рамках этой цивилизации уже духовно-нравственное воспитание стало означать несомненно больше, чем образование, ибо воспитание готовило человека для жизни вечной, тогда как образование для жизни земной.

Более того, оно и для жизни земной значило больше, чем образование. Почему? Ответ очень прост. Уже в древнее время значение образования сравнивали с мечом. Меч хорошая вещь. Им очень многое можно делать. Но вот, что им делать – это не от меча зависит – от человека! Меч и добру может служить и злу. И, значит, главное надо не только учить пользоваться мечом, но и пониманию: в каких целях используется меч. Точно также и со знанием. Знание с равным успехом может и добру служить и злу. И чем обширнее знание, тем больше зла оно может принести. Вот почему надо не только дать человеку знание («а знание – сила» Ф.Бэкон), но и учить им пользоваться. И вот почему духовно-нравственное воспитание важнее образования, и вот почему куда труднее.

Итак, появилась принципиально новая, христианская цивилизация, где духовно-нравственная составляющая заняла определяющее место, и появилось духовно-нравственное воспитание. И только в ней религиозная культура стало реальной основой содержания воспитания и образования. А благодаря этому содержанию стало возможно и реальное духовно-нравственное воспитание. И вот эта цивилизация и развивалась в Европе много веков.

А эпоха Просвещения сначала теоретически, а затем и практически, отвергла эту цивилизацию, эту культуру и это воспитание. Конечно, в эпоху Просвещения против христианства никто, или почти никто не выступал. Но фактически уже не христианство предлагалось в качестве основы европейской культуры, воспитания и образования, а другая культура. А в эпоху Модернизма, в эпоху реформаторской педагогики антихристианскую основу воспитания уже никто и не скрывал. Помните, что писал П. Монро. И я могу кого угодно цитировать из ученых этого времени. Но ведь отвергнув христианство в качестве содержательной основы воспитания, эпоха Просвещения, эпоха Модернизма новой содержательной основы такого же уровня не создали. Почему?

Ответим. Цивилизационную матрицу как минимум составляет четыре компонента: духовность, нравственность, мировоззрение и идеология. Безусловно, между собой они находятся в очень тесных взаимоотношениях, потому что это живое реальное духовное явление. При этом они находятся в постоянном взаимодействии и взаимовлиянии.

На последний компонент я хочу обратить особое внимание. Парадокс, что едва ли не каждое новое политическое движение, едва ли не каждая новая политическая партия заявляет – мы против идеологии. Сегодня все говорят – это в СССР была идеология, а нам идеология не нужна. Но в том-то и дело, что идеология это центральный момент мировоззрения, это самосознание мировоззрения, поскольку именно идеология и дает ответ на вопрос: то что мы имеем; то, что мы делаем – это хорошо или плохо? Мы имеем христианскую духовность – это хорошо или плохо? Мы имеем христианскую нравственность – это хорошо или плохо? И если это хорошо – значит люди ее сохраняют и развивают. А если плохо – отвергают. Вот что такое идеология!

Итак, подумаем, как формировалась христианская цивилизация. Появляется новая религия. И в течение нескольких веков, она, несмотря на всевозможные гонения и преследования утверждается, как государственная религия Римской империи. Безусловно, если бы христианство не было Богоданной религией, оно никогда бы не сохранилась в тех условиях, в которых оно находилось. Но христианская религия не только сохранилась, но и стала государственной религией. Когда оно стало государственной религией, то дальше оно должно было сделать новую цивилизацию, потому что она не могла бы существовать в качестве государственной религии вне своей цивилизации.

Да, как религия определенной группы она могло бы сохраниться, а как государственная религия она не смогло бы существовать. Потому чтобы существовать как религия всего общества она должна была создать соответствующую цивилизацию. И именно христианская религия сделала европейские народы европейскими народами, она создала особую европейскую цивилизацию. Естественно, что предпосылки для этого: духовные, нравственные, мировоззренческие, идеологические сложились, в первые века христианства. Но это были предпосылки. А IV – VI вв. стали временем формирования христианской цивилизации. В это времени, сложилась европейская христианская цивилизация.

А дальше стало возможно духовно-нравственное воспитание в системе образования, а дальше стала возможна и перестройка всего древнего образования в соответствии с христианским мировоззрением. И вот тогда христианство и стало реальным содержанием образования. И в такой ситуации произошло формирование и утверждение христианского образования.

Другими словами, вместе с христианской цивилизацией шло и становление христианского образования. От его начального состояния до высшего. Простой пример. Любой мыслящий человек Древнего мира, включая Платона и Аристотеля, прекрасно осознавал, что обучать детей грамоте по Гомеру нельзя. И что? На протяжении веков после их призывов грамоте обучали по Гомеру. Но когда пришло христианство – обучать чтению начали по Псалтири. На протяжении веков. Например, в России до середины ХIX века обучали по Псалтири. Нужно было сменить мировоззрение, чтобы сменить даже первоначальное содержание воспитания и образования.

И вот теперь мы говорим – современная Европа живет в постхристианскую эпоху. Что это означает? Европа захотела и перешла жить в новую эпоху? Или же понятие «постхристианская эпоха» обозначает какой-то объективный исторический процесс? Какую-то объективную социальную реальность? И вот когда мы задаем себе этот вопрос – то становится понятным, что понятие постхристианская эпоха, это объективная социальная реальность, имеющая длительную историю своего развития.

Когда же произошел сбой в христианской матрице европейской цивилизации? Видимо, в эпоху Возрождения. Да, эпоха Возрождения не пересмотрела кардинально правомочность существования христианской цивилизации, но что-то очень важное для этого пересмотра она сделала. Это осознается всеми, кто думал об этой эпохе. Но что? Ответ общеизвестен: она нашла альтернативу Богу в самом человеке. Бог сам по себе. Человек сам по себе. Человек как бог, люди как боги. Она открыла человека, как особую, самодостаточную и высшую реальность в мире.

Но по-настоящему пересмотр христианства как основополагающей духовной константы общества начал происходить с XVII в., с эпохи Просвещения. И здесь менее всего дело должно сводиться к отдельным, пусть и великим персоналиям: – Декарту или Гоббсу. Да, безусловно, – это знаковые фигуры в этом процессе, они наносили какой-то очень сильный удар по христианскому мировоззрению. Но принципиально важны не они, а движение эпохи в целом. В битве есть герои. Но победу одерживает армия. Благодаря, в том числе и во многом, – героям. Переход к новой цивилизации – это не просто отдельные, пусть и значимые точки, моменты: Декарт сказал, Дарвин заявил, – а сложнейший социальный процесс, в котором определяющую роль играют духовно-нравственные и мировоззренческо-идеологические процессы. В движении же цивилизации важно общее движение, а не только ее великие вожди и мыслители.

И вот здесь мы выходим на следующую проблему – на проблему исходного понимания человека. Это очень и очень важно, потому что именно от того, как мы исходно понимаем человека – мы и понимаем, что есть человек. В этой связи я хочу вот о чем сказать. Сегодня многие ученые говорят о том, что психология, педагогика потеряли человека, ребенка. Зададим вопрос: а это случайно или закономерно? Мы не можем решить математическую задачу. Почему? То ли потому, что мы считаем неправильно, то ли потому что мы неправильно выбрали сам способ решения задачи. Если мы неправильно считаем – это одно, а если сам способ решения неправильно выбран – это другое.

Так вот, в случае с потерей человека, мы можем утверждать, что мы потеряли человека не случайно, а закономерно: мы сам способ понимания человека выбрали не верный, и потому человек был потерян исходно, так как его сразу начинают анализировать с более низкого уровня: природного или биологического, как стали говорить с конца XIX в. Наука, начиная с Д. Локка, понимает человека как природное существо, которое затем, на каком-то возрастном этапе в процессе воспитания, становится человеком. И это не только Локк, это вся эпоха Просвещения. Я могу ссылаться на труды разных ученых. Послушайте Гегеля. Он пишет в «Феноменологии духа»: «Образование, рассматриваемое с точки зрения индивида, состоит в том, что он пробегает это наличное бытие, поглощает в себя свою неорганическую природу и овладевает ею для себя. С точки зрения общего духа, как субстанция, образование представляет собой не что иное, как то, что субстанция сообщает себе самосознание, производит в себе свое становление и рефлексию» [8,с.13]. А в «Эстетике» он повторяет: «Вещи, являющиеся продуктами природы, существуют лишь непосредственно и однажды, но человек как дух удваивает себя: существуя как предмет природы, он существует также и для себя, он созерцает себя, представляет себе себя, мыслит, и лишь через это деятельное для-себя-бытие он есть дух» [9,с.37].

Разве это не тот же Локк. Есть первая, т. е. естественная природа. И из нее образование делает вторую природу, собственно человека. И при этом никто из мыслителей не ответил на вопрос: каким образом, человек из природного, биологического существа становится человеком в полном смысле этого слова. Но может ли образование из любого живого организма сделать человека? Нет, не может. И более того, если бы это было возможно, то мы имели бы какой-то невероятный факт – мы бы творили что-то такое, что превышает творение Вселенной и творение жизни, потому что человек – это нечто более высокое и значимое, и чем Вселенная, и чем сама жизнь.

Значит, образование исходно из человека, а не из биологического существа делает человека. И значит человек исходно есть человек, а не биологическое существо. Вот что изначально понимает Библия, и не понимает современная наука. И поэтому, мы должны признать, что человек изначально есть человек, и в процессе воспитания мы развиваем человека.

И еще одно важно сказать. При анализе этой проблемы мы выходим и на другую важную проблему, а именно: а дает ли сам способ познания современной науки понимание целостных явлений. Чувствую ваше недоумение: почему не дает, если мы живем сегодня в мире, созданном наукой и техникой. Опять же давайте подумаем. Что такое современная наука? Это функциональный способ познания реальности. Как познает современная наука любое явление? Она делит его на компоненты, части, функции и т. д. Например, как она познает жизнь? Она берет живой организм и препарирует его на множество частей и функций. И в этом анализе она доходит до биофизики. Правильно? Правильно! Разве организм не функционирует по законам физики? Функционирует! Разве практический результат при этом не достигается? Достигается! Тогда в чем вопросы? А все вопросы можно свести к одному детскому вопросу: а что такое жизнь? И ответ?.. А разве мы можем понять, что такое жизнь, когда мы при анализе жизни уходим от жизни, и уходим не только в химию, а в физику, в математику.

Проще говоря, сам способ познания современной науки уводит нас от понимания жизни как таковой. И так во всем, в том числе и в познании человека и социума. Мы постоянно всё сводим к низшим уровням бытия явления. Но из мертвого нельзя создать живое. Конечно, вы скажите: наука уже гены конструирует. Но это наука конструирует или же она воспроизводит то, что кто-то сконструировал? Да, наука воспроизводит, пусть даже и живое – но при этом по-прежнему не отвечает на вопрос: «Что такое жизнь?» И соответственно, мы исходно не понимаем, что такое жизнь, что такое человек? И уместно спросить: а разве сам способ теоретизирования современной науки здесь не причем?

Итак, самым важным было общее движение общественной мысли в эпоху Просвещения – движение от христианства. По всем параметрам. При этом очень важную роль в отрицании христианской матрицы сыграла и наука, которая обнаружила серьезные изъяны в средневековом мировоззрении, в средневековом понимании мира. Но это были сугубо научные проблемы, они не выходили на мировоззренческий уровень.

А на мировоззренческий уровень эти противоречия выводила идеология – это есть общественное сознание, которое размышляет о направлении движения человечества в целом. Что составляло сердцевину христианской идеологии? – Спасение! Это была и есть центральная идея жизни человека, и семьи и общества. Это генеральная идея христианского понимания жизни. Да в жизни были возможны отступления. И далеко не все в реальной жизни соответствовало этой идее и далеко не все жили в соответствии с этой идеей. Но общая идеология была именно такой.

Что сделала эпоха Просвещения? Она высшей целью поставила человека как такового, человека земного, человека посюстороннего. Важнее всего счастье конкретного, земного человека и в параметрах его земной жизни. Не вечное счастье на Небесах, а счастье земное, реальное, настоящее.

И самое важное – эпоха Просвещения увидела и нашла средство для решения этой задачи – наука и техника. При этом, если брать это время в целом, то фактически эпоха Просвещения сказала: «Вот вам счастье земное. Но вы должны понимать, что Бога нет, и души нет, и счастья вечного нет. Максимум, что может достичь человек – это земное счастье. Да, человек может верить в Бога, может верить в жизнь вечную, может молиться – но это его личное дело, – это не более чем мечта. И люди имеют право на эту мечту. Как в свое время Исав: «Что мне в этом первородстве?» Теперь же целая эпоха говорила: «Что мне Царствие Небесное? Да и есть ли оно вообще. И зачем счастье вечное? Нет, лучше чем более чем сомнительное Царствие Небесное, получить счастье в этой жизни, пусть и маленькое, но реальное».

Многие мечтали и о счастье большом, и все равно о земном – вспомним гетевского Фауста. Вот идеология эпохи Просвещения, вот смысл и сердцевина эпохи Просвещения. Оговоримся, что как скоро произошла смена идеологии, так скоро философия превратилась из служанки религии в служанку науки, потому что не религия, а наука теперь должна была стать средством достижения человеческого счастья.

Так эпоха Просвещения замкнула развитие человека на него самого, когда человек стал целью и смыслом своего развития. А при этом – раз нет Бога, то нет и духа человека. А раз нет духа – нет и самого человека. Так эпоха Просвещения, отказавшись от духовности, замкнула развитие человека в круг его телесного и психического (интеллектуального, эстетического и т. п.) развитии, и потеряла самого человека.

В силу этого эпоха Просвещения изменила векторы бытия и развития человека и человечества. Так началось формирование новой цивилизации. А в рамках развития этой цивилизации уже создавалось новое образование, отбиралось и возводилось в ранг общественно-значимого содержание образования, которое соответствовало целям развития этой цивилизации.

А дальше? Дальше либо открытая война с Богом, либо Его тихое игнорирование. Конечно, уместен вопрос: «Почему же человечество устремилось к новым целям своего развития? Почему оно стало отказываться от христианской цивилизации, христианского мировоззрения, христианской идеологии?» Оставим этот вопрос без ответа. Во всяком случае, здесь не достаточен будет только тот ответ, что новая цивилизация предложила больше материальных благ человеку, чем предшествующая.

Вернемся к образованию. Я сейчас не случайно сказал «образование», но не сказал воспитание. Все дело в том, что поскольку эпоха Просвещения сделала ненужным духовную часть человека, стало не нужно и духовное воспитание, и уже вследствие этого, по существу, излишним стало и нравственное воспитание.

Да, необходимость нравственного воспитания в эпоху Просвещения никто не отрицал, потому что отсутствие нравственности, – делает нереальным само существование человека и общества. Но ведь и онтологической необходимости ее существования для человека не было, подобно тому как нет необходимости человеку в питании, если у него нет тела. Вот то глобальное противоречие, которое реально породила эпоха Просвещения, и в котором пребывает современная цивилизация.

Еще раз зафиксируем именно это противоречие. Необходимость нравственного воспитания в эпоху Просвещения никто не отрицал, но фактически оно становилась не нужным, и более того невозможным, так как эпоха Просвещения потеряла самое главное – реальное живое содержание духовно-нравственного развития – религиозную культуру. Т. е. по инерции религия еще сохранялась в европейской школе, в ней еще преподавался Закон Божий, но религия стала все больше терять свой смысл в европейском образовании. Да и зачем религия в школе, когда она не нужна в обществе? И не нужна потому, что не дает счастья земного.

Итак, мы должны сделать главный вывод: то, что духовно-нравственного воспитания в западно-европейской школе нет – это не случайность, – это глубокая закономерность, которая объясняется тем, что сама западно-европейская цивилизация, ее развитие, вытесняя христианство, делает ненужным и духовно-нравственное воспитание в школе.

А чтобы было возможно живое, реальное духовно-нравственное воспитание в школе, необходимо чтобы в нем была жизненная необходимость. В противном случае возможна только более или менее компенсация. И именно поэтому духовно-нравственное воспитание в современной школе в лучшем случае может быть только явлением, входящим в нее как нечто внешнее, но не как определяющее, исходно-фундаментальное начало.

3. Содержание духовно-нравственного воспитания и развитие человека.

Конечно, вы спросите: а так ли необходимо в качестве содержания духовно-нравственного воспитания именно религиозное содержание?

И чтобы ответить на этот вопрос, я опять начну с самого начала. Возьмем самый простой пример. Человек кормится с поля. Но для того, чтобы поле что-то давало человеку, человек прежде всего должен сделать себя земледельцем. Но точно также человек, чтобы быть человеком, должен сделать себя человеком, и прежде всего духовным существом, нравственным существом. Если человек теряет нравственность, он делает невозможной свою жизнь, не только человеческую, но и физическую.

А для того, чтобы человек сделал себя нравственным существом, и нужно соответстветствующее содержание. И опять, давайте посмотрим решение этой проблемы в европейской культуре. Начнем с Платона. Как известно, его решение проблемы нравственного воспитания состояло в следующем. Есть объективный мир нравственных идей, понятий. И нравственное развитие человека становится реальным фактом, когда человек восходит, осваивает эти объективно-существующие понятия. Когда он, образно говоря, приобщается к этому, вне человека объективно существующему нравственному миру, миру нравственных идей. Идея глубочайшая.

Но уже Аристотель, который, анализируя нравственное воспитание, свел нравственные понятия к субъективному представлению человека, сказал, что вообще-то понятия – это не главное. Более того, большинство людей и не поймут этих самых понятий. А самое главное – это формирование нравственного поведения, главное, чтобы человек поступал правильно, нежели, чтобы он понимал, зачем он это делает. С точки зрения здравого педагогического смысла идея, конечно, сверхумная, и сверхправильная. И именно эту идею или повторяли, или переоткрывали почти все деятели эпохи Возрождения и Просвещения. Будь то Эразм Роттердамский или Монтень. Будь то Локк или Гегель. Удивительно, но Гегель, понимавший процесс воспитания как процесс восхождения человека ко Всеобщей Конкретности, в вопросах нравственного воспитания не пошел дальше Аристотеля. Главное, сформировать нравственное поведение как привычку.

Эту идею очень хорошо можно понять на примере учения Локка. Локк – это истинный основоположник педагогики Просвещения, тот мыслитель, который задал новую методологию объяснения человека и воспитания. У него человек – это не образ и подобие Божие, но «tabula rasa», чистая доска. Поэтому он объясняет воспитание исходя из природы самого человека, природы природной, если можно так сказать. И вот из «чистой доски» с помощью воспитания Локку и надо было человека сделать.

И мы знаем, что в книге Локка «Мысли о воспитании» учение о нравственном воспитании фактически занимает добрую половину места. И в ней он дает технологию нравственного воспитания ребенка, которая состоит в схеме: дали понятие, закрепили его на уровне привычки и т.д., и т.д. Ну и что нравственного развития не будет? Будет. Но будет, потому что в реальном процессе воспитания будет осуществляться то, что мы не замечаем. Т. е., за рамками анализа остаётся реальное содержание воспитания.

А что не замечаем мы? И вновь задаем вопрос: в чем была гениальность открытия Платона? В том, что понял ту истину, что человек развивается нравственно, когда он осваивает какое-то объективно-существующее нравственное содержание. По сути это можно сравнить с тем, что человек сохраняет себя как живое существо, пока осуществляет процесс обмена веществ между своим организмом и окружающей средой.

Напротив, в аристотилевско-европейском варианте понимания нравственного развития и воспитания фактически и нет развития, потому что оно носит совершенно механический характер, так как оно зависит от того, внесли или не внесли мы в человека понятия, сформировали в нем нравственную привычку или нет. А если не внесли понятие? А если не сформировали привычку? Но ведь развитие человека происходит совсем по другой схеме – по схеме внутреннего развития.

Конечно, вы скажете, что в европейской культуре есть представления о нравственном развитии как внутреннем процессе. Кант говорит о необходимости следовать в воспитании правилам: «Моральная культура должна основываться на принципах, не на дисциплине. Последнее предотвращает злоупотребления, первое – воспитывает способ мышления. Следует стремиться к тому, чтобы ребенок привыкал действовать по принципам, а не по каким-нибудь влечениям. Дисциплина создает только привычку, которая, однако, с годами угасает. Ребенок должен научиться действовать по принципам. <…> Первая забота при моральном воспитании – выработать характер. Характер – это способность действовать по принципам. Сначала это принцип школы, затем – принцип человечества. Вначале ребенок повинуется законам. Принципы – такие же законы, но субъективные; они проистекают из собственного ума человека» [с. 484-485].

Но откуда человек берет эти нравственные правила? Каков источник их происхождения? Человек ли изнутри своего сознания, из своих представлений формирует свое нравственное сознание или источник нравственных понятий, представлений вовне?

Как отвечает на этот вопрос христианство? Что дает для понимания нравственного развития христианство? Оно говорит, что «Царство Божие внутрь вас есть» (Лк 17,20). И значит, это Царство либо развивается, либо не развивается. Но как может развиваться это Царство: только одним единственным способом, а именно – когда человек живет в Царствии Божием, когда он восходит к Богу. А для этого и нужно, чтобы человек осваивал, чтобы человек жил в мире христианских ценностей, и благодаря этому восходил к объективному Источнику духовности и нравственности. И в этом процессе развивался духовно и нравственно. Т. е. душа человека в отношении с Богом формирует себя.

Другой же подход – делает невозможным реальное живое духовно-нравственное развитие, делает его безжизненным и механичным. Вот это главное.

Самое же страшное состоит в том, что за последние века сформировалась установка, что религиозные ценности принадлежат только Церкви. Но в том то и дело, что религиозные ценности принадлежат Церкви в такой же мере, в какой ценности научные принадлежат академии наук. На самом деле, религиозные ценности также принадлежат всему человечеству, равно как и научные. И в силу этого они имеют общечеловеческое значение и должны быть достоянием каждого человека. Поэтому, чтобы стало возможным вновь живое духовно-нравственное воспитание в школе, необходимо, чтобы религиозная культура, религиозные ценности, заповеди вернулись в школу. И не только школа, но и общество вернулось в пространство христианской цивилизации.

4. Что ждет наших детей?

Теперь нам остается ответить на вопрос: будет ли реально в наших школах духовно-нравственное воспитание или нет. Это от многих факторов зависит, не только от педагогических, но прежде всего от духовного, нравственного состояния общества. Причем в его прямом значении, так как вопрос духовно-нравственного воспитания – это не только вопрос политического или педагогического решения, – это вопрос прежде всего духовно-нравственного состояния общества.

Я опять прошу обратиться к истории. Все мы знаем эпоху Возрождения. И все знаем, что эта действительно большая культурная эпоха в истории человечества. Это очень легко понять из следующих примеров. Если в Средние века феодалы коллекционировали оружие, то в эпоху Возрождения стали коллекционировать творения культуры; если раньше феодалы презирали образование, то теперь стали стремиться, чтобы их сыновья получили гуманистическое образование. И эти примеры очень наглядно показывают, какое место в жизни возрожденческого общества, в его приоритетах стали занимать культура и образование.

Но нельзя забывать и то, что эпоха Возрождения породила аморализм жуткий. Случайно ли? Гуманисты утверждали, например, Эразм Роттердамский, что случайно. Ну, обстоятельства так сложились. А на самом деле, я думаю, что совсем не случайно.

Что сделала эпоха Возрождения в целом? Она на первое место, как самое значимое в жизни человека, как смысл жизни человека, поставила культуру. И в воспитании человека это проводилось самым непосредственным образом – многие гуманисты считали, что быть образованным и воспитанным – это одно и то же. И это не заблуждение гуманистов было – это констатация самой реальности была: да, духовное, да, нравственное развитие важно, но культура всё-таки главнее. Разве может, по их мысли, христианская культура, которую они ассоциировали с существующей в их времена средневековой культурой, сравниться с классической, то есть античной культурой? Разве можно даже сравнивать средневековые представления о человеке их времени (а они, создавая свои учения, жили в системе представлений средних веков) с идеалом человека античности?

В Средние века существуют представления о человеке как о великом грешнике, и вся жизнь человека, соответственно, представлялась непрерывным освобождением человека от грехов путем тяжелых телесных и духовных подвигов. А в античности человек – это гармонично развитый герой, который ничего не боится, смело осуществляет свое призвание. И никакой религии. Во всяком случае, религия – это личное дело самого человека.

Но если светская культура заменила религиозное содержание, то духовно-нравственного развития нет. По определению. Ведь добро-то как таковое не формируется. Потому что соответствующего содержания нет. Да, – самое главное! – и смысла его формировать нет. А если добро не формируется, значит, что формируется? – Зло! Да, мы не учили ребенка злу. Но куда важнее то, что и добру мы его не учили. А из этого следует всем известное явление: зло само собой, как сорняк на поле, на котором не посеяли пшеницу, взрастёт. А значит аморализм обеспечен.

И эпоха Просвещения ту же самую ситуацию воспроизвела. Она и ввела современное общество в ситуацию, когда невозможно решить проблему создания эффективной системы духовно-нравственного воспитания, потому что нет для этого соответствующего содержания, и нет смысла: зачем потребителю быть добрым? Культурным – да! А добрым – ???

А теперь давайте вспомним эпоху русского духовного Возрождения, – я имею в виду вторую половину XIV–XV вв. Наше время эту эпоху не замечает. И это не случайно. Чтобы видеть духовное, надо быть духовным. А наше время, в силу своей бездуховности, не замечает эпох великого духовного развития, в том числе и в нашей собственной истории. А между тем это время было исключительным в нашей истории. И, наверное, ничто об этом не свидетельствует более ярко, чем наши монастыри, которые встали в это время по всей Руси, вплоть до Валаама и Соловков. Эти монастыри стали величайшими духовными твердынями. А взлет духовной жизни порождает колоссальную духовную мощь народа, рождает великих духовных делателей, святых. А уже все остальное становится фактически выражением этой культуры: и повсеместное строительство храмов, и расцвет иконописи, и взлет литературы. Духовный подъем порождает духовно сильного человека. А духовно сильный человек может сделать все. А что может духовно слабый человек? Что может алкоголик?

И вот здесь очевидно, что для того, чтобы духовно-нравственное воспитание обрело свое приоритетное значение, необходимо, чтобы народ стал верующим. Ведь если смыслом жизни народа в XIV в. стало служение Богу, то этим же смыслом было проникнуто и воспитание. И оно стало смысловой основой всего воспитания и всего образования.

И если духовная жизнь станет определяющей в общественной жизни России, то и духовное воспитание станет определяющим. А если нет, то и воспитания как такового не будет.

И вместе с тем и народа нашего не будет. Да, не будет. Я об этом так уверенно говорю потому, что на протяжении последних веков многие люди питали иллюзии, что решив задачу построения жизни на основе науки и отвергнув религию, любой народ и любой человек обретет благополучие и счастье. Не получилось. Более того, одностороннее рационально-экономическое развитие цивилизации – это путь в пропасть.

А сегодня это намного виднее, чем, например, это виделось нашим предшественникам в XVIII – XIX вв. Поэтому,зная это, мы не можем быть так спокойны, как были спокойны в недалеком прошлом наши предшественники в своей уверенности скорого светлого будущего, которое наступит, как только будет изгнана религия из жизни и школы. У нас-то этих иллюзий нет: мы понимаем – нет духовного развития, нет и человека. И сама жизнь нам воочию показывает, что нельзя обрести счастье, разрушив духовную основу своего бытия. Более того, если духовность – это реальная сфера человека, основа человека, то нельзя, разрушив эту основу, выжить. Ну не может человек без сердца или мозга выжить. А разве без души может?

Разумеется, вы можете сказать: «Но сама история религиозную культуру из школы вытесняет». Вытесняет. Но вот что интересно. Она уже с древних времен религиозную культуру из школы вытесняет. Однако, те народы, которые в своем образовании религию сохранили, – живы, а те, которые не сохранили, – исчезли: Древняя Греция и Древний Рим исчезли, а Древний Китай и Древняя Индия до сих пор существуют.

Конечно, мы можем спорить о том, соответствует или не соответствует религиозная культура нормам светского государства. Но в том-то и дело, что это уже юридические вопросы. И решаются они проще простого: конституция для человека или человек для конституции. И если конституция не соответствует жизни, значит, конституцию надо менять.

Правда, российская Конституция представляет все возможности для изучения религиозной культуры. Поэтому мы можем ввести это знание в школу. И мы это делаем уже не только на региональном уровне, но и на федеральном. Вы все знаете, что у нас в ФГОСах общего образования второго поколения это содержание есть.

А отсюда прямо следует, что мы много лет назад сделали правильный выбор содержания духовно-нравственого воспитания. А значит мы имеем шанс организовать живое духовно-нравственное воспитание.

Конечно, не менее важно решить и следующую задачу – его системную организацию, но это уже решение следующей задачи, чем мы теперь и занимаемся.

Таким образом, мы можем твердо сказать, что у нас сегодня появились возможности системно организовать духовно-нравственное воспитание. И предпосылкой для успешного решения этой задачи является то, что мы этим во многих регионах России занимаемся уже более пятнадцати лет. Думаю, что сможем мы решить и вопрос системной организации духовно-нравственного воспитания. А значит, у нас есть реальная возможность построить новую систему воспитания. И будем надеяться, не худшую, нежели в советской России.

Но сумеем ли мы организовать оптимальное духовно-нравственное воспитание? Это теперь от общества зависит. А состояние его по-настоящему страшное. Сегодня общество подошло к состоянию, когда начинается процесс расчеловечивания человека! Почему такое звучание получил процесс Pussi Riot? Конечно, вы скажете – это блестящая спецоперация. Да, это спецоперация. Блестяще осуществленная. Но на каком содержании сделана она?

А ответ состоит в том, что на самом деле здесь осуществлена операция по расчеловечиванию человека. В чем суть этого явления? У человека есть нечто, некая черта, которую человек не может или не должен переходить. Например, человек не должен переходить черту, отделяющую его от животного. Или у человека должны быть святыни, и человек не должен их попирать. Но если это происходит, то человек перестает быть человеком в самом прямом и точном смысле этого слова, он становится, говоря библейским языком, «скотом несмысленным». И вот Pussi Riot эту черту переступили, а многие их стали поддерживать. Вот что страшно.

Т. е. страшно то, что успешно проведена спецоперация по расчеловечиванию человека. А человек, переставший быть человеком – не нужен не то что другим людям, он самой Земле не нужен – и Земля просто сбрасывает его со своего лица. Это явление очень хорошо описано в Библии. Почему на землю обрушивались страшные природные бедствия, когда люди переставали быть людьми? Это тайна. Но это факт.

И вот сегодня по сути дела, нам предстоит вступить в жесточайшую борьбу за самого человека, более конкретно, за наших детей, еще более конкретно – кем будут наши дети: нормальными людьми или же бесноватыми пуськами. Вот цена вопроса.

Конечно, вы скажете: но что мы сделаем? На их стороне доллары, на их стороне СМИ, на их стороне известные актеры и артисты, ученые и т.д, и т.д. Что мы можем противопоставить этой разрушительной машине? Мы, простые учителя?

Но разве крохотная птичка ценой своей жизни не защищает своих птенцов? И разве так мы слабы? Да, у них доллары. А с нами Бог! А Бог не в силе, а в правде! И разве скажет им доллар то, что говорит нам Бог: «Скорее мать забудет свое новорожденное чадо, чем я забуду вас» (Ис 49,15). Так что не будем отчаиваться, а будем заниматься своим делом: воспитывать наших детей каждую секунду, – осознавая, какая жуткая угроза нависла над ними – угроза перестать быть человеком.

Конечно, нам будет невероятно трудно. Конечно, нам будут всячески мешать, над нами будут издеваться. Над нашей бедностью, над самой попыткой спасти наших детей. Но вспомним слова Высоцкого:

А я для того свой покинул окоп,

Чтоб не было вовсе потопа.

Так вот, мы встаем из наших окопов за наших детей, чтобы они в прямом смысле остались людьми, чтобы нашей Земле не потребовался потоп, который сметет существ, переставших быть людьми.

Литература

1. Ушинский К. Д. Родное слово / Собрание сочинений. Т. 2, – М., 1948. С. 554–574.

2. Сухомлинский В. А. Рождение гражданина. М.: Молодая гвардия, 1971. – С. 335.

3. Иларион. Слово о Законе и Благодати. М.: Столита, 1994. – 146 с.

4. Ушинский К. Д. Сочинения Собрание сочинений. Т. 3, – М., 1948. С. 11–86.

5. Монро П. История педагогики: в 2-х частях. – М., 193 – 1914. Ч. 1 – С. 384.

6. Бок Д. Университеты и будущее Америки. – М.: МГУ, 1993. – С. 125.

7. Гегель Г. В. Ф. Речи директора гимназии. 29 сентября 1809 г. // Работы разных лет. – М.: Мысль, 1972. С. – 397 – 410.

8. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. – СПб, 1913. – С.13.

9. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. Т.1. – М.,1968. – С.37.

10. Вахтеров В. П. Нравственное воспитание и начальная школа / Избранные педагогические сочинения. – М.: Педагогика, 1987. – 400 с.